Зацветающей яблони сладость
С отцветающей горечью груши
Вдруг прольются как тихая радость
В омраченную тучами душу.
И от всяких предчувствий излечат,
И сомнения все отрубят,
И угрюмо опять отступит
Сатана в темноту перед вечным.
В стужу лютую подкрепиться
Прилетает ко мне сквозь метель
Каждый день златокрылая птица
Под названием свиристель.
Терпеливо сидит перед форткой
На трепещущей ветке и ждет,
Как хозяин ей хлебную корку
Со стола, отобедав, пошлет.
А когда она прочь улетает
В темный лес на крутом берегу,
В благодарность она оставляет
Чистой пробы перо на снегу.
Наши донские степи, сады и займища, где по весне стройно звучат мощные птичьи хоры, словно руководимые невидимым дирижером, где крупные, как спелые колосья пшеницы, звезды плавно стекают в тихие воды Дона, купаясь в них до самого рассвета, разве все это не заставит биться быстрее даже самое равнодушное сердце?.. Наша природа очищает, вдохновляет душу, делая ее жадной к светлым наслаждениям и радостям земным.
АНАТОЛИЙ КАЛИНИН.
Между тем весна все внушительнее заявляла о себе и все настойчивее давала почувствовать, что она здесь хозяйка. Если недавно она при первых же признаках противодействия немедленно отступала - за теплым дождем завихривалось белое сеево, наперерез задонскому южному ветру вырывался из-за горы северянин, - то потом как-то сразу произошел перелом, все оттаяло и согрелось. Сразу снизошло на землю такое мягкое устойчивое тепло, которое иначе и нельзя было назвать, как благодатью.
АНАТОЛИЙ КАЛИНИН
"СУРОВОЕ ПОЛЕ"
Сползая улицей станичной
В развилок Дона и Донца,
На острие страды пшеничной
Трепещет запах чабреца.
И в трюме тесном умещаясь,
Плывет потом по быстрине,
Под ветром низовым качаясь
На древней разинской волне.
Быть может, где-то, разгружая
Корабль, пропахший чабрецом,
Земляк, внезапно обмирая,
В зерне зароется лицом.
Дожди слепые! Почему
Мне так печально и тревожно?
А что случилось - невозможно
Никак понять мне самому.
Когда, сшивая землю с небом
Иглы мгновенной серебром
И степь наполнив духом хлеба,
Вы бьете в бубен за бугром;
Когда сквозь солнечную пряжу,
Мелькнув внезапно вдалеке,
Знакомый мальчик будто скажет,
Что все уже накоротке.
И вдруг живые нити рвутся
Травой, подкошенной в лугах,
Мои ли это слезы льются
Иль ваши капли остаются
Так долго сохнуть на щеках?..
И все же пусть неяркая, скуповатая, а чем-то своим трогала и приобретала власть над человеком и эта красота. И чем больше жил здесь Михайлов, тем больше чувствовал, что это и есть то самое, что он обязательно должен был найти, рано или поздно...
АНАТОЛИЙ КАЛИНИН "СУРОВОЕ ПОЛЕ"
Знаменитый "зеленый кабинет" под тютиной. Сюди шли за помощью, с благодарностью, просто посидеть рядом с КАЛИНИНЫМ, почувствовать исходящее от него тепло. Пустынно в нем без хозяина. Разве что птицы продолжают щебетать над головой, да тютина каждый год дает невиданные урожаи - на радость пернатым, пчелам и, конечно же, людям.
Опять ни звука, ни движения
В саду Саида; он стоит,
Как в синем озере, и спит,
И нам с тобою возвращение
Опять в былое предстоит.
И кто сказал тебе, что, нами
Дотла ночами сожжена,
Любовь военная с годами
Теперь остыть обречена?
И кто сказал тебе, что с осенью
Уже смириться мы должны,
Когда из сада вновь доносит
К нам обещание весны?
В коварной дымке увядания
Вдвойне, сквозь слезы на глазах,
Она желанней мне, печальная
Твоя прощальная краса...
Здесь, под сенью раскидистой алой тютины, какие только стихи не звучали... Да разве только стихи? Целые поэмы читал КАЛИНИН по памяти - и Пушкина, и Лермонтова, и Блока... Свои, конечно, тоже. Прежде, чем напечатать, читал друзьям, внимательно выслушивая их замечания, если таковые были. КАЛИНИН никогда не считал себя классиком и был рад честной критике друзей и знакомых..
Никогда еще в жизни прежней
И нигде в изумруде листвы
Не видал я таких черешен
В ореоле такой синевы.
И как будто душою безгрешной
Я все выше над ними лечу...
Потому и от снов нездешних
Просыпаться никак не хочу.
